Эскалация кризиса в Белоруссии: Особенности протеста и трагедия Лукашенко
Александр Лукашенко. Иллюстрация: vecherka.spb.ru
После голосования 9 августа политический кризис в Белоруссии не пошёл на спад, что было бы логично, если бы состоялись полноценные демократические выборы. Белорусская сатьяграха не даёт разгореться полноценной гражданской войне.
После закрытия избирательных участков 9 августа в десятках городов Белоруссии вспыхнули народные волнения. По данным МВД, они на начальном этапе охватили 33 города. Граждане отказывались расходиться, ожидая объявления итогов голосования. В большинстве случаев они этого не дождались и вышли протестовать на центральные улицы.
Митинги и шествия были массовыми и ненасильственными. Силовые структуры ответили жёстким подавлением «массовых беспорядков». В последующие дни численность участников «несанкционированных акций» возрастала — как и жёсткость реакции МВД, переросшая в откровенную жестокость и даже садизм.
Милиция стала стрелять боевыми патронами. Задержано около 7 тысяч человек. Освобождённые рассказывают о бесчеловечном обращении: днями им не давали воды и еды, систематически унижая и избивая. Адвокатам был закрыт доступ в переполненные изоляторы.
Сегодня уже не только обыватели, но и священники, и юристы, и многие другие открыто говорят о применении к задержанным пыток, задают вопросы о десятках без вести пропавших. Известно о нескольких (официально о двух. — Ред.) погибших участниках акций протеста. У одного из них якобы взорвалась в руках самодельная бомба — об этом сообщали государственные СМИ со ссылкой на силовые структуры. Негосударственная пресса тиражирует видео, на котором погибший идёт в сторону шеренги ОМОН с голыми руками и погибает от ранения в живот.
Александр Лукашенко, принимая 1 июня председателя КГБ Валерия Вакульчика, заявил, что якобы никто не мешает открыто высказывать свою точку зрения. При этом он отметил:
«Мы не должны допустить, чтобы разного рода шайки и банды уголовников бродили по стране с засученными рукавами, а люди, не дай бог, подумают, что гестапо вернулось, что война началась, вот этого мы допустить не должны, и этого я не допущу».
Через месяц граждане Белоруссии уже открыто называют сотрудников органов внутренних дел фашистами, гестаповцами, садистами и маньяками. Опубликованы многочисленные видеозаписи избиений манифестантов и всех, кто подвернулся «правоохранителям» под руку. Освобождённые из изоляторов рассказывали жуткие истории.
Люди стали бояться ходить за покупками и вообще выходить по вечерам без исключительной надобности. Многие минские магазины по вечерам закрывались, общественный транспорт исчезал, как и интернет. Так длилось четыре дня.
Лишь противники продолжения правления Лукашенко выходили снова и снова, наращивая численность и отрабатывая новые формы. Среди таковых — чисто женские акции в белых платьях с цветами. Им противостояли группы без шевронов на ранее невиданном форменном обмундировании с дубинками, щитами, ружьями, светошумовыми гранатами.
Появились баррикады. Начались забастовки — впервые с «лихих девяностых». Они охватили крупные промышленные гиганты — МТЗ, МАЗ, БелАЗ, МЗКТ и даже «Беларуськалий», известный также очень высокими (по белорусским меркам) зарплатами.
Лукашенко не нашёл ничего лучшего, как угрожать рабочим увольнениями. На переговоры с ними он послал премьер-министра Романа Головченко, попытавшегося демонстрировать некий авторитет. В течение нескольких минут глава Совмина был унижен, рабочие демонстративно развернулись и ушли колонной, скандируя: «Уходи!» (что относилось не только к Головченко, но и к Лукашенко).
Добавились мотивы выхода к 19.00 в центр или на ближайшую большую улицу. В первые дни граждане требовали в основном честного пересчёта голосов. Затем к мотивам выхода к метро или на ближайшую улицу (центр с вечера перекрывался кордонами ОМОН и внутренних войск) стала демонстрация негодования после избиений и пыток — своих и чужих детей, соседей, знакомых, в конце концов — сограждан, чьи истории разносило сарафанное радио — телеграм-каналы.
Интернет редко исчезал совсем — преимущественно был, но очень слабый. Этого было достаточно для работы пресловутых «телег», убедительно сломавших хребет официозу.
Информационную войну власти проиграли. Не менее убедительной стало поражение идеологическое. Очевидно, сегодня националисты собрали под своими флагами не только всех своих сторонников, но вообще любых сторонников перемен. В этом у нынешнего белорусского движения одна из общих черт с пресловутым киевским Майданом.
На улицы выходят представители всех возрастов и профессий — это ещё одна общая черта. В общем составе манифестантов доминируют люди среднего возраста и молодёжь — и в этом общее. К общему также уместно отнести наличие русофобии у части участников — гораздо менее выраженной, чем у киевских «коллег», и именно фобии (боязнь вмешательства российских силовиков на стороне Лукашенко), а не ненависти. Именно митингующие высмеяли провокацию с пресловутыми «33 „вагнеровцами“».
Однако немало и отличий, не позволяющих говорить о минском «майдане». Нет ярко выраженного языкового, конфессионального или регионального маркера костяка участников протестных акций. Нет активного в них участия партийных структур, олигархов и агентов иностранного влияния. Хотя власти и пытаются представить своих оппонентов сборищем пьяных подростков, которыми на подсознательном уровне руководят уголовники, получающие деньги и инструкции из-за рубежа.
Протестное движение в Белоруссии не имеет лидера и даже знаковых персон. Таковой пытались безуспешно позиционировать Светлану Тихановскую — кандидата в президенты, противостоящего «спойлерам» Лукашенко. Не блещущая интеллектом, она быстро попала под тотальное влияние националистов. Недавно её пригласили в Центризбирком и заставили выступить с призывом к митингующим умерить свой пыл — результат оказался прямо противоположным.
У белорусских протестов нет даже лидеров второго уровня. Если завтра Лукашенко согласится снизойти до общения с манифестантами, то ему придётся «идти в народ», как в XIX веке. Спецслужбы испытывают видимый невооружённым глазом дефицит объектов, достойных устранения.
Среди явных отличий от киевского Майдана важно отметить сохранение единства правящей элиты. Единичные перебежчики (посол в Словакии, несколько мелких пропагандистов и бывших чиновников) не делают погоды. В феврале 2014 года у Виктора Януковича была совершенно другая ситуация.
Другая ситуация и в том, что Лукашенко не только открыто угрожал народу массовыми расстрелами, но и стал на этот путь. Огнестрельное оружие уже применяется. Белорусские силовики, в отличие от украинских, не колеблясь избивают всех. Причём бьют на улицах и в камерах, по свидетельствам, с особым азартом. Вряд ли такая мотивация может быть основана лишь на повышении денежного довольствия и решении квартирного вопроса.
Уличная активность в Минске, в отличие от Киева, полностью очищена от государственной символики. Ещё одно важное отличие — ни одна витрина от митингующих не пострадала. Все разбитые стёкла — дело рук «сил правопорядка». Причём стёкла бьются преимущественно автомобильные — в отместку за подачу звукового сигнала митингующим.
Баррикады в Минске символические. Их уступают без боя, — в отличие от Киева, где на них отдавали жизни. Ни одной покрышки до сих пор никто не поджёг. Нет даже намёка на захват каких-либо зданий. Продемонстрировав свою позицию, протестующие расходятся, чтобы на следующий день снова собраться.
Белорусские протестные выступления имеют гораздо больше сходства с ненасильственным сопротивлением индусов (сатьяграха) под предводительством Ганди. Их целью являются новые выборы, а не формирование нового руководства страны из лидеров протестных выступлений и западных протеже.
Экспертов не удивляет отсутствие пророссийского кандидата на президентских выборах 2020 года. Такового не было с 1994 года, когда в Белоруссии состоялись первые президентские выборы. Как скоро он появится — большой вопрос, который не принято публично обсуждать.
Очевиден также кризис левых идей. Рабочие бастуют, но ни одного красного флага не замечено. Бал правят системные и маргинальные националисты, правые разных оттенков. Об этом говорят не только программы формальных кандидатов в президенты.
Президентские выборы в Белоруссии не состоялись. Центризбирком Белоруссии придерживается иного мнения, отличного от сотен тысяч сограждан, готовых ежедневно идти под дубинки.
Формально победивший Лукашенко лишён легитимности как внутренней, так и внешней. Запад открыто обсуждает расширение санкций, которые номинальный белорусский лидер поспешил объявить отменёнными.
Парадоксально, но одним из первых Лукашенко поздравил российский лидер. До этого Москва наблюдала, как захватываются газпромовские активы в Белоруссии, как высасываются, даже не из пальца, русофобские жупелы — вплоть до объявления участников президентской кампании ставленниками мифических «российских олигархов», захвата в заложники граждан Российской Федерации десятками. Глава белорусского Совбеза Андрей Равков заявил даже, что якобы под Псковом и Невелем готовятся группы боевиков для заброски на белорусскую территорию.
Уже давно не пышущий здоровьем отец четырёх сыновей переживает большую личную трагедию. Недавно он открыто признался, что не видит себя вне президентства. Однако ему всё равно придётся уйти — в этом достигнут общенациональный консенсус, который не разделяет лишь часть силовиков и верхушка бюрократии.
Новые выборы президента Белоруссии неизбежны, вопрос лишь в их условиях. В идеале для Лукашенко — протянуть ещё хотя бы три года, подготовив полноценного сменщика. В идеале для его противников — смерть несменяемого.
Главная причина массовых протестов против продолжения правления Лукашенко — огромная усталость от него широких масс населения. Эта в значительной степени психологическая компонента настолько ярко представлена, что затмевает экономический кризис и связанные с ним социальные проблемы, деградацию культуры и государственности.
После себя бывший председатель совхоза оставляет даже не погром, а пепелище. Переходный период будет тяжёлым, что вполне нормально в подобных ситуациях.
Возможным сменщиком Александра Лукашенко некоторые белорусские политологи видят Владимира Макея. Действительно, у нынешнего главы МИД Белоруссии большой аппаратный вес и, что гораздо важнее, — заслуженная репутация на Западе. Однако в ближайшие недели появятся новые вводные, которые выведут ситуацию на пару интересных развилок.
Эпоха перемен в Белоруссии началась со скучной, невзрачной провинциальной постановки.
Григорий Антонюк (Минск)
